Вежливость королев - Страница 47

Так как в Обвальный кабинет заявился еще один посол.

— Лорд Вульвидж, чрезвычайный посол Славной Затумании, — церемонно, в отличие от предыдущего посетителя, начал дородный и элегантно одетый господин. — Уполномочен от имени его величества вице-короля Славной Затумании объявить о начале военных действий против Тарсийского Ожерелья…

— И Затумания туда же! — ахнул Атасс.

Впрочем, что Славная Затумания! В течение часа в Обвальном кабинете побывали еще послы Южного Сирака, Старого Окопа, Хрендаредиса, пресловутых Пидзадьих Бадей и полудюжины мелких, но тоже чрезвычайно воинственно настроенных княжеств и даже островных племен вроде скопцов-самоедов и воинствующих фригидий. Все представители непременно жаждали воевать с Тарсийским Ожерельем, и послам пришлось даже выстроиться в небольшую очередь, чтобы не скопом, а прилично и по порядку подавать Совету ультиматумы и меморандумы.

В результате означенных мероприятий Королевский Совет пришлось продлить на три с половиной часа. Когда последний посол из очень отдаленной и весьма суверенной республики Шпроттисаа закончил чтение пакта о нападении, советники откровенно зевали и осведомлялись друг у друга, скоро ли обед и будет ли к обеду знаменитый копченый окорок с травами по-королевски…

Только сама Кириена и ее Главный Советник выслушивали заявления о начале военных действий с непроницаемыми лицами. Герцог Рено при появлении очередного посла что-то помечал в своей небольшой книжечке, обтянутой потускневшей парчой, а заместительница королевы Абигейл молилась о том, чтобы поминаемые государства не напали все скопом.

Наконец захлопнулась дверь за последним послом, и советники облегченно выдохнули:

— Слава небесам! Мы думали, это никогда не кончится!

— И что теперь будет? — истерично вопрошал всех герцог Долл Сальдо. — На какие средства мы собираемся воевать?! Наша казна почти пуста!

— Плюньте на казну, советник! — хорохорился герцог Атасс и пукал, никого не стесняясь, — видимо, изображал канонаду. — Нам представляется героическая возможность. Мировая война! Разве это не мечта каждого полководца!

— У нас не так уж много полководцев, — подал голос барон Муштрабель, но его просто ошикали и велели не лезть не в свое дело.

Меж тем Кириена, измученная долгим заседанием, бледная и от того еще более прекрасная, поманила к себе Главного Советника и вполголоса попросила его:

— Герцог, велите им уйти. Полагаю, что для обсуждения создавшегося положения нам требуется остаться вдвоем.

— Вы правы, ваше величество, — согласился герцог Рено. И тут же громко объявил: — Королевский Совет окончен!

«Они шумят и ведут себя, как школьники, отпущенные с последнего урока, — почему-то подумала Кириена, глядя на торопливо покидающих кабинет советников. — Почему они так беспечны? Ведь это их стране только что объявили войну! Точнее, даже войны. А беспокоиться приходится мне».

В Обвальном кабинете остались только Кириена и герцог Рено.

— Что ж, Главный Советник, хорошо я сыграла свою роль? — безжизненным, севшим от усталости голосом спросила Кириена.

— Простите?.. Ваше величество, вы не играли. Вы жили. И изволите жить сейчас. Я прошу вас не волноваться, вам придется испытать еще немало.

— Герцог, вы словно выжимаете из себя эти пустые и никчемные фразы. Я, благодарение небесам, не выпускница колледжа непорочных девиц и прекрасно понимаю, что сейчас происходит и произойдет. Вы думаете, я боюсь войны? Я родилась, когда в Монохромме шла война. Моих родителей сгноили в плену. Меня воспитали в особой бойцовской школе, после чего я сама стала бойцом и учителем, воспитывающим в своих подопечных бесстрашие перед войной.

— Вот как… — пробормотал герцог и вдруг посмотрел на потолок. По потолку шла тонкая темная трещина, и начинали сыпаться крошечные осколки мозаики.

— И если вы, герцог… — продолжила говорить ничего не замечающая Кириена.

— Сударыня, — мягко сказал Главный Советник. — Я просто умоляю вас незамедлительно покинуть это помещение.

Даже не дав Кириене опомниться, он совершил непозволительную с точки зрения монаршего этикета вольность: подхватил королеву на руки и вынес ее из кабинета.

Это было как нельзя вовремя.

В кабинете в который раз за историю государства обвалился потолок.

— Ох, какой кошмар! — Кириена инстинктивно прижалась к герцогу. — Неужели нельзя сделать потолок более прочным?!

— Увы… Этот потолок — одна из традиций. И в каком-то смысле примета. Он всегда обваливается перед событиями, имеющими для Тарсийского Ожерелья эпохальное значение. И я думаю, что это даже не связано с войной — в войны мы влипаем постоянно, как мухи в стакан с медовой настойкой.

— Тогда какое же эпохальное событие имеется в виду? — приходя в себя, осведомилась Кириена.

— Возвращение королевы — с туманной улыбкой пояснил герцог.

— Ах вот оно что… Но я прошу иметь в виду, — Кириена снова стала женщиной с грозовым оттенком глаз, — если вы думаете, что к вам вернулась прежняя королева, прежняя Абигейл, вы глубоко ошибаетесь. Я не буду такой, как она! Благодарю за шарф.

С этими словами Кириена сняла с плеч шарф герцога и протянула ему. Он с отрешенным видом принял злосчастную ткань.

— Завтра утром я жду вас, Советник, с докладом о введении в стране военного положения и прочих мероприятиях, приличествующих государству, коему предстоит батальное будущее, — весьма выспренно сказала Кириена и зашагала, подхватив платье, в свои покои. Она не видела, как герцог поднес к лицу шарф и поцеловал его. И, разумеется, мысли о том, что Главному Советнику на мгновение вскружил голову аромат ее девственного тела, Кириену, озабоченную проблемами войны и мира, не посещали.